В октябре 1941 года подмосковный Верейский район, несмотря на ожесточенное сопротивление частей Красной Армии, был захвачен немецко-фашистскими оккупантами. Но уже 19 января 1942-го территорию окончательно освободили наши войска. В то время, когда эти места находились под гнетом захватчиков, фашистские палачи повесили 18-летнюю московскую партизанку Зою Космодемьянскую в деревне Петрищево (сегодня это Рузский городской округ).

17 ноября 1941 года вышел Приказ Ставки Верховного Главнокомандования №0428 о мерах по лишению противника возможности использовать для обороны населенные пункты. Излюбленная тактика фашистского командования – для прикрытия занимать города и села, дома местных жителей, пользоваться ресурсами и продовольствием оккупированной местности... Захватчики нагло заселялись в дома местных жителей, заставляя их ютиться по углам, отбирали личное имущество и запасы еды. В тяжелой для страны обстановке Приказ имел особое значение: врага необходимо было остановить любой ценой.

Партизанские группы, в ряды которых вступила Зоя Космодемьянская, занимались выполнением заданий в том числе в Петрищево. Перед отрядом молодых людей, прошедших обучение в разведывательно-диверсионной школе, стояла следующая задача: организовать диверсии в десяти населенных пунктах, где обосновались фашисты. Во время выполнения задания Зою Космодемьянскую заметил местный житель и сдал немцам – позже этот человек был осужден и расстрелян.

Отважная девушка не сломалась под пытками и унижениями, стойко хранила молчание перед палачами. Назвалась Таней, на все вопросы отвечала «нет», «не знаю», «не скажу». Фашисты жестоко избивали ее ремнями и кулаками, долгими часами водили по морозу без одежды, из-за чего ноги Зои почернели от обморожения. Как писал военный корреспондент Петр Лидов в своем очерке «Таня», к подбородку партизанки подносили зажженные спички, а один из мучителей провел ей по спине пилой. В последние минуты жизни, когда на шее уже затягивалась петля, несломленная Зоя Космодемьянская произнесла свою знаменитую речь: «Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен. Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете». Даже после казни фашисты еще не одну неделю глумились над ее телом – так высока была ненависть оккупантов к юной героине, поубавившей своей силой духа их веру в победу.

Еще в годы Великой Отечественной войны Зоя Космодемьянская была удостоена звания Героя Советского Союза (посмертно). О ней и сегодня пишут документальные и художественные книги, снимают фильмы, рассказывают школьникам историю о ее подвиге. В преддверии 22 июня, когда в нашей стране вспоминают трагические дни начала Великой Отечественной войны, корреспонденты издания «Вести Подмосковья» ознакомились с уголовными делами в отношении жителей деревни Петрищево, обвиненных в предательстве и издевательствах над девушкой — патриотом своей Родины.

Документы 1942 года были рассекречены УФСБ России по городу Москве и Московской области. Такие первоисточники позволяют более подробно представить картину реалий и событий тех дней. Протоколы допросов фигурантов трех уголовных дел скупо и безэмоционально фиксируют событие преступления. Обвиняемые сначала пытаются доказывать, что не сотрудничали с немцами и партизанку в Петрищево видели лишь мимолетно, но затем сообщают правду, обезоруженные показаниями свидетелей.

«Первую неделю после начала оккупации мы с семьей жили в Петрищево, затем немцы перегнали нас в Богородское. Там мы находились около месяца. Затем вернулись в свой дом и жили там до освобождения Красной Армией. В моем доме размещались немецкие офицеры и солдаты. Мы носили им воду, кололи дрова. Раза два я выходил на работу по очистке дорог от снега для свободного передвижения немецких частей», — рассказал на допросе 22 мая 1942 года Семен Свиридов.

Он был арестован за предательство немцам партизанки Зои Космодемьянской. Расследование проводилось по признакам, предусмотренным статьей 58 п.1-а УК РСФСР «Измена Родине». Эта статья в качестве измены Родине признавала не только переход солдат и офицеров Красной Армии на сторону врага, но и отдельные действия граждан в период временной оккупации. Так, изменой считалась служба у немцев на ответственных должностях, передача сведений военной или государственной тайны, предательство или преследование партизан и военнослужащих Красной Армии, участие в убийствах и насилии над своими соотечественниками.  

Подсудимый Свиридов на первых допросах пытался доказывать, что ему не поступало никаких заданий от немцев. Информацию о показаниях других местных жителей против него он оспаривал, объясняя это «слухами, распущенными Соней». Никакую Соню по его делу не допрашивали, но Свиридов, путающийся в показаниях, продолжал все отрицать. На втором допросе от 25 мая 1942 года он объяснил, что получил разрешение жить в своем доме, занятом немцами, еще до возвращения из Богородского в Петрищево. Его семья разместилась в уголке в задней комнате. На вторую или третью ночь их пребывания дома в деревне произошел пожар: сгорели три дома, в которых квартировали немцы, и 18 лошадей. «Наутро староста деревни собрал всех взрослых жителей, пришли два немецких офицера и переводчик. Сказали всем караулить свои дома и сдавать партизан. Я этим не занимался, так как у меня жили немцы и сами выставили своего часового. Как казнили Зою, я не знаю. Это случилось до моего переезда», — оправдывался Свиридов. Следователь напомнил ему его же показания о том, что пожар в Петрищево случился на вторую или третью ночь после возвращения. Фигурант дела тут же добавил: «Да, ее задержали немцы в ту же или на вторую ночь после проведения собрания. Виновным себя не признаю».

На допросе 28 мая 1942 года подсудимый Свиридов начал рассказывать уже совершенно другие сведения: «После собрания переводчик вызвал меня в штаб немецкого командования, расположившийся в моем доме, и повязал мне белую повязку. Сказал, чтобы ночью я караулил поджигателей, выходящих из леса и идущих к деревне. Я дежурил неподалеку от своего дома в садике между деревьями. Часа через два после начала дежурства увидел партизана, движущегося к деревне от болот. Я подождал, когда он приблизится к сараю, и сообщил немцам. Это оказалась девушка. Сутки над ней издевались, а потом казнили. Я получил в награду угощение вином (по другим данным — бутылку водки)». 29 мая в ходе очередного допроса он заявил, что не был уверен в победе Красной Армии и стремился услужить оккупантам.

В качестве свидетеля по делу сдавшего Зою Свиридова допрашивалась колхозница Антонина Филиппова. Она отметила, что видела соседа в саду в ночь задержания партизанки и тогда поинтересовалась, «охота ли ему ходить по морозу». По ее словам, Свиридов ответил: «Одного партизана поймали». Позже Филиппова спрашивала у переводчика о задержании, и тот направил ее общаться на эту тему со Свиридовым. Дочь Свиридова по имени Пелагея также подтвердила информацию о ночном дежурстве отца. Соседка Мария Седова, в чей дом сначала привели Зою, отметила, что двое или трое немцев, сопровождавших задержанную, жили у Свиридова.

Это уголовное дело №4520 рассматривалось на судебном заседании в Москве 4 июля 1942 года Военным Трибуналом Войск НКВД Московского округа. Семен Свиридов был осужден по ст. 58-1 «а» УК РСФСР и приговорен к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией лично принадлежащего ему имущества.

Еще одним жителем Петрищево, арестованным после казни Зои Космодемьянской, была Федосья Солина. Ее арестовали 4 июня 1942 года за издевательства над патриоткой Родины Зоей Космодемьянской. На первых допросах Солина, как и Свиридов, отрицала свою причастность к пособничеству оккупантам. Ее дом не сожгли. «Мы находились в Богородском и пришли в Петрищево, чтобы взять немного картошки. Спросили у местных, кто поджег дома. Нам ответили, что партизанка, которую отвели в дом Прасковьи Петрушиной-Кулик. Я туда не пошла и отправилась назад в Богородское», — заявила она.

Тем временем Прасковья Петрушина-Кулик, выступающая в роли свидетеля, рассказала, что около 10 часов вечера немцы привели в ее дом сильно избитую девушку. Партизанку всю ночь пытались разговорить фашисты, издеваясь над ней с особой жестокостью, а утром пришли Федосья Солина и еще одна местная жительница по имени Аграфена Смирнова. «Они оскорбляли девушку, пытались ударить, я стала их выгонять. Смирнова перед уходом взяла чугун с помоями и бросила в лежащую. Потом пришло больше народа, в том числе опять Солина и Смирнова. Солина махала руками и кричала Смирновой: «Бей, бей ее! Мы строили, а она сожгла», — отметила Петрушина-Кулик на допросе 24 мая 1942 года. Аграфена Смирнова также указывала, что после пожара стояла возле своего сожженного дома, когда появилась Солина и предложила пойти посмотреть, «кто тебя сжег». «Мы с Федосьей стали ругать девушку, я на нее замахнулась варежкой два раза, а Федосья ее ударила рукой», — оправдывалась Смирнова.

В итоге Федосью Солину признали виновной в том, что она принимала участие в издевательствах и физическом насилии над Зоей Космодемьянской, в частности подстрекала к этому Аграфену Смирнову, наносившей партизанке побои. По приговору Военного Трибунала Войск НКВД Московского округа от 4 сентября 1942 года по ст.58-1 «а» УК РСФСР Солину расстреляли, как и Семена Свиридова.

Отдельное уголовное дело по аналогичной статье было возбуждено и в отношении уже упомянутой Аграфены Смирновой. Основанием для ареста стали сведения о том, что «Смирнова в доме Петрушиной-Кулик избивала партизанку разными металлическими предметами, а в момент казни в знак своего озлобления публично ударила Космодемьянскую железной палкой по ногам, оскорбляя ее нецензурными словами». На суде фигурантка свою вину отрицала. «В доме Петрушиной-Кулик я только замахнулась варежкой. Ударила слегка, ей больно не было, я же слабая и старая. Ударила от обиды, что сгорел мой дом. Чугуном я ее бить не могла по причине слабости и возраста. Если бы я знала, что Зоя за человек, то не трогала бы ее. Во время казни ударила не железной, а деревянной палкой», — говорила она. Согласно протоколу судебного заседания, Аграфена Смирнова пыталась прибавить себе порядка десяти лет возраста для убедительности своих показаний, однако паспортные данные обличали ее во лжи. Смирнову расстреляли по приговору Военного Трибунала Войск НКВД Московского округа от 17 июня 1942 года по ст.58-1 «а» УК РСФСР.

История Семена Свиридова, Аграфены Смирновой и Федосьи Солиной не закончилась в 1942 году. Некоторые наши современники считают, что подобных личностей необходимо реабилитировать. В заявлениях разных лет аргументом в пользу подсудимых предлагалось считать следующее: «Действия Свиридова, Солиной и Смирновой были следствием потери имущества из-за сожжения домов, а не изменой Родине». Однако попытки обелить имена предателей ни к чему не приводят. В 1997 году к делу Свиридова добавилось заключение об отказе в реабилитации: «Оснований для применения в отношении него Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 года не имеется». Проверка законности судебного решения проводилась и в 2021 году, ответ остался прежним – отказано. В деле Смирновой также есть заключения об отказе в реабилитации по вышеупомянутому закону (1998 и 2022 годы).

А вот с Солиной получилось немного иначе. В 1998 году по ее делу тоже дан отказ в реабилитации, однако в 2022-м Приговор Военного Трибунала Войск НКВД Московского округа был изменен. Ее действия переквалифицировали со ст.58-1 «а» УК РСФСР на ст.58-3 УК РСФСР, «по которой решено назначить наказание три года лишения свободы без конфискации имущества за отсутствием такового у осужденной». Основанием послужило кассационное представление заявителя со ссылкой на Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», в котором указывалось, что суд неправильно применил уголовный закон при квалификации действий Солиной. «Действия последней в пособничестве немецко-фашистским оккупантам необходимо было квалифицировать по ст.58-3 УК РСФСР», — сказано в документе. Тем не менее, оснований для реабилитации не имеется, как и более двадцати лет назад.

На сегодняшний день отдельные силы, заинтересованные в развале Российской Федерации, не оставляют попытки превратить предателей в жертв и упорно называют это «восстановлением исторической справедливости», ссылаясь на то, что Свиридов, Солина и Смирнова ничего не знали о правительственных указах и руководствовались только целью защитить свое имущество. Однако важно помнить, что избитую, истерзанную Космодемьянскую не пожалели даже в петле – как уже упоминалось, девушку ударили палкой по обмороженным ногам и продолжали оскорблять, обвинять. Желание уберечь нажитое добро превратилось в безжалостное пособничество убийству вчерашней школьницы, их соотечественницы.